* * *

Однако бо́льшую часть дня он почти не подавал признаков жизни.

Когда же наконец Александр пришел в себя, уже давно наступила ночь, и в помещении речного склада, где его спрятали мистер и миссис Рочестер, мерцал огонек одной-единственной свечи. Они сняли с него верхнюю одежду и обернули его во множество одеял, но, несмотря на это, по коже спасенного все еще бегали мурашки. Возможно, это от потери крови, подумалось ему. В голове ощущалась какая-то легкость, перед глазами плыл туман. Наверное, от того же.

И все же он, кажется, не умер, а это уже кое-что. И Веллингтона рядом не видать. Тоже хорошо.

Рочестеры сидели рядом, склонив головы друг к другу, и что-то тихо обсуждали. Когда Александр застонал, они обернулись к нему.

– Вы в безопасности, – сказал мистер Рочестер. – Здесь нас никто не потревожит.

Блэквуд чувствовал себя, пожалуй, не до конца комфортно в обществе этой пары и не знал, как ему отнестись к их заверениям: все-таки один из них много лет был одержим чужим духом, а другая все эти же годы провела под замком на чердаке. Однако первый казался сейчас уже совершенно другим человеком по сравнению с тем, кого Александр узнал в усадьбе, а вторую как будто отмыли, и взгляд у нее прояснился.

– По… – Голос агента надломился, что он, несомненно, счел бы для себя унизительным, если бы у него сейчас хватало сил испытывать такие сложные эмоции. Он просто закрыл глаза и тяжело задышал.

– Забыл предупредить, – сказал Рочестер. – Веллингтон – воплощение зла.

Александр снова застонал и попытался приподняться, отчаянно делая вид, что голова у него не кружится, а все тело не болит.

– Благодарю. – Одно это слово будто полыхнуло в его горле огнем, но, как оказалось, в своем забытьи он успел-таки немного отдохнуть. – Спасибо, что спасли меня. Мадам, вы теперь хорошо себя чувствуете?

Миссис Рочестер бросила быстрый взгляд на мужа, по лицу ее пробежала тень. Вид у нее был значительно здоровее, чем у любого другого смертного, которому привелось бы провести столь долгие годы под замком на чердаке, но она ничего не забыла – в этом сомневаться не приходилось. Лицо супруга слишком долго оставалось для нее лицом тюремщика – за несколько дней через такое не переступишь.

– Наверное, еще не совсем, – наконец проговорила она. – Но скоро все пройдет.

– Это кажется очень странным, – вступил Рочестер, – но вы ведь сын…

– Да! Да, он мой отец. Вы ведь знали его, да?

– Вы очень на него похожи.

– Он был хорошим человеком, – добавила миссис Рочестер.

– Я нашел письмо. – Александр похлопал себя по нагрудному карману рубашки, но письма там не оказалось.

Отсутствовал и блокнот мисс Бронте. И то и другое Блэквуд, подчинившись в последний момент перед встречей с герцогом какому-то внутреннему импульсу, спрятал в секретном месте недалеко от Вестминстера. Теперь он благодарил за это Бога – иначе они в лучшем случае утонули бы вместе с ним.

– Из него вроде бы следовало, что вы с Веллингтоном не в ладах.

– Только я одна из всех нас видела привидений, – начала миссис Рочестер, – Веллингтон больше всего нуждался именно во мне, как в Маяке. Я стояла к нему ближе всех. Звезда Общества…

Это положение было Блэквуду знакомо.

– В те дни я помогала духам переселяться в загробный мир при помощи Книги Мертвых. Коллекционный зал тоже использовался, но только другими агентами – они там складировали свои ловушки перед тем, как отправиться на новое задание. Когда в Лондон приезжала я, мы с Веллингтоном обычно посвящали день-другой освобождению всех накопившихся на тот момент призраков. Однако я стала замечать, что некоторые амулеты герцог припрятывает. Однажды я прямо спросила у него – зачем.

– И что он ответил? – выдохнул Александр.

– Что хочет сохранить их для непредвиденных случаев. – Миссис Рочестер потерла виски, словно от этого воспоминания у нее вдруг заболела голова. – Больше я никогда об этом не заговаривала. Решила: пусть думает, что я удовлетворилась таким объяснением. Но обо всем рассказала мужу, а он – вашему отцу.

Мистер Рочестер тронул жену за плечо и продолжил:

– Мы провели тайное расследование и обнаружили, что некоторые из призраков, пойманных миссис Рочестер и другими специалистами, принадлежали людям, которые сами раньше служили в Обществе. Именно это ваш отец называл «фарсом», в котором нам предстояло вместе разобраться.

По спине Александра пробежал неприятный холодок, словно он увидел, как кто-то наступил на могилу.

– Скончался Дэвид Миттен. Я изловил его и вручил Веллингтону меньше месяца назад.

– Ваш отец погиб как раз вскоре после того, как мы начали отслеживать странные случаи смертей в рядах Общества. Потом в меня вселился Роуланд и посадил миссис Рочестер под замок на чердаке, видимо, нас собирались когда-нибудь вновь использовать для какой-то цели. – Голос владельца Торнфилда слегка дрогнул.

Его супруга прикрыла глаза и взяла его за руку:

– Мистер Блэквуд, вам известно, что Веллингтон делает с духами, которые так и не добрались до Переходного кабинета?

Александр покачал головой, однако чувство смертельной тревоги охватило его.

– Герцог тщеславен, – заметил Рочестер, – и всегда жаждал власти.

Александру казалось, что в голове у него до сих пор плещется речная вода, поэтому соображал он не так быстро, как мог бы в иных обстоятельствах.

– Веллингтон околдовал Георга IV, – между тем продолжала миссис Рочестер. – Тот стал игрушкой в его руках. Так продолжалось все время до кончины короля и восшествия на трон Вильгельма.

– Ого! – Александр снова припомнил то «дело» с Дэвидом Миттеном, духом, который сам хотел, чтобы его пленили. С кольцом-печаткой. Герцог тогда очень торопился…

– О господи, – пробормотал Блэквуд, – он хочет вселить мистера Миттена в короля Англии.

Не в силах смежить веки, Шарлотта молча смотрела в потолок. В «Ловуде» ей приходилось ночевать рядом с еще по крайней мере тридцатью девочками, и каждый раз Шарлотта засыпала под звуки мечтательных или капризных ахов, вздохов и смешков. В Хоэрте у нее были собственная довольно удобная кровать, стеганое одеяло, сшитое мамой, и сестры, уютно расположившиеся с ней в одной комнате. Если сон не шел, они шепотом рассказывали друг другу всякие истории, сказки о драконах и прекрасных рыцарях, которые всегда побеждали этих драконов. Когда же сестры отправились обратно в «Ловуд», постель Эмили заняла Джейн, которая немножко храпела. (Только вы ей не говорите. Ведь это даже и не храп. Так, тихое сопение.) Шарлотте эти звуки очень нравились, они успокаивали ее. И вот теперь уехали все. Бран – в отдельный домик приходского священника, Джейн – в Лондон, выполнять какую-то невероятно важную работу для Общества, а Шарлотта лежит в маленькой скрипучей кроватке в своей учительской спальне при деревенской школе. Одна. И ей кажется, что никогда в жизни она еще не чувствовала себя так одиноко.